Когда мой духовник служащий, причащаюсь без исповеди, поскольку причащаюсь еженедельно. Обычно везло, и лично меня монахиня при подходе к Чаше не спрашивала: «Вы исповедовались?». Постоянных прихожан даже в таком огромном приходе помнят. Но в прошлое воскресенье мне повезло меньше, и молодая монахиня мне таки задала сей вопрос. Ответил – исповедовался. А что было делать? Объяснять все нюансы перед самым причастием и задерживать очередь? В конце-концов, я исповедуюсь регулярно, кроме дней служения духовника (священников 7, потому это бывает не так часто). А покаяние происходит и того чаще

Но это так, как преамбула к проблеме звязки исповеди и причастия. Глубоко уверен, что исповедь, как пропуск на причастие – это духовный нонсенс. На тему, которая предлагается к рассмотрению, не писал только ленивый. На форумах не дискутировали только святоши. Но даже протоиерей Андрей Дудченко, написавший целую книгу по причастию, не в состоянии «вырвать с мясом» некоторые, не соответствующие духу Евангелия инструменты подготовки к Таинству.

Хотя его статья «Главной подготовкой ко Причастию должна быть вся жизнь христианина» по содержанию достаточно продвинутая, а замечания к документу межсоборного присутствия «О подготовке ко Святому Причащению» существенно приближают правило к духу Радостной Вести. Но… Концептуально – это те же грабли, только вид сбоку.

К Причастию и Исповеди предлагаю применить наиболее фундаментальные и непреложные истины христианства, отражённые в Новом Завете и у наиболее авторитетных отцов. И, желательно, без «воды», чтоб предмет был чётко очерчен. Я понимаю, что реально таинство подразумевает покаяние. а исповедь – это всего лишь формат. Но поскольку говорить буду о практике в православии, то использовать буду слово “исповедь” во время которой может происходить покаяние. А может и не происходить(((.

Что есть Причастие? Это Инструмент спасения человека, который помогает ему осознать свою греховность и подаёт помощь Бога в борьбе со своими страстями. Происходит это в силу того, что вещество в чаше, являясь соединённым со Христом через Духа, употребляется нами и встраивается в наше тело и душу. В результате мы поддерживаем спасительную связь с Господом, которая была в нас заложена при Крещении, образуя Тело Христово (Церковь)

Как мы должны приступать ко причастию? С осознанием собственного недостоинства, примирившись с окружающими. И самое главное, «рассуждая о чаше». Ни в коем случае, мы не должны сомневаться в соединённости вещества в Чаше с Богом. А значит твёрдая составляющая (хлеб) – это Тело, а жидкая (вино с водой) – Кровь.

В чаше не Символ. В Чаше – наша возможность сказать жёстко «нет» нашим греховным наклонностям и страстям. Возможность, но не волшебная палочка. По святым отцам единственным инструментом, закрепляющим промежуточный успех в борьбе со страстями является покаяние в грехах. Покаяние – процесс постоянный, и является делом каждого дня, а то и каждой минуты жизни человека (в зависимости от напряжённости духовной жизни).

Что есть Исповедь? Это отпущение раскаянных грехов, которое происходит в результате разрешительной молитвы священника. При этом, человек мог каяться непосредственно сразу после согрешения или в процессе ежевечернего покаяния перед сном. Но в Исповеди он как бы признаётся перед другим человеком, имеющим право старшего разрешать от грехов. Т.е., вот он, «лэвэл ап». Если мы с решительностью отказались от греха, мы можем больше в него никогда не впасть, или впадать всё реже.

Что я хотел сказать, читатель, наверное, уже догадался. Причастие – это своеобразная пища для нашей совести, которая показывает нам грех «во всей красе». Оно обостряет наше духовное зрение и подталкивает к… покаянию, а потом и к исповеди. Глубоко задумайтесь над двумя последними предложениями. Не исповедь нас готовит к причастию, а причастие нас подталкивает к работе над собой, покаянию и исповеди. Естественно, поняв, что приносишь на исповедь одно и то же, раскаиваешься и… опять на причастие за помощью. Цикл замыкается на перемежении этих двух таинств в процессе аскетичного деланья христианина. Но если брать нашу практику требования исповеди перед причастием, она в корне неверна, не верна по духу Евангелия и святых отцов.

Если требовать обязательную исповедь перед причастием, то это создаёт ощущения некоторой «достойности» при подходе к чаше. А если ещё 4 канона прочитал и постился дня три, да пусть и день, то уже «достоинство» просто налицо.

Что же делаем мы в своем сознании? Мы относимся к причастию как, к некоей форме освящения. Типа, святая вода – это малое освящение, а Причастие – большое. Значит, к нему надо готовиться и чистить свою карму, сорри за мой восточный. Потому и появляется исповедь перед причастием.

Разве апостолы перед Тайной вечерей исповедовались? Нет. Они причастились, а потом у них возник повод к покаянию, когда они отказались от исповедничества «страха ради иудейского», а один даже отрёкся. Разве ученики постились перед принятием чаши и преломлённого хлеба? Нет. Они в процессе ели запеченного с горькими травами агнца, и сразу же причастились. Я хотел бы увидеть хотя бы одно место в Новом Завете, которое хотя бы намекало на исповедь перед причастием. Нет его.

Таким образом, считаю, нужно евангельским глазами посмотреть на все наши сложности и по-простому сделать вывод: Причастие – это «лекарство» для борьбы с грехом, а исповедь – это уже результат непосредственной борьбы в покаянии. Мы же, требуя исповеди перед причастием, нарушаем духовные причинно-следственные связи на пути спасения христиан. От этой вредной практики нужно отказаться раз и навсегда, если мы хотим жить по нормам и установкам Радостной Вести, а не выдумкам эпохи евхаристического кризиса.

И даже тем, кто редко причащается, не вижу смысла исповедь ставить обязаловкой ко причастию. Дайте человеку соединиться со Христом, пусть он получит духовную пищу, и он может и сам прийдёт на исповедь, без принуждения. Поскольку обязательной исповедью мы принуждаем к действию, к которому не готова совесть. И батюшка получает грехи, написанные на бумажке, а Церковь Христова получает ещё одного фарисея с магическими представлениями о таинствах и Литургии.

Единственно, что нужно обязательно, это дать понятие, к чему человек подходит и Чего причащается. В храме есть постоянные прихожане, редко приходящие и пришедшие впервые (ну или приходящие два раза в год – посвятить паски и за святой водой). После учёбы в семинарии, я понял, что большинство постоянных прихожан, даже весьма толковых, неверно «рассуждают о чаше». Если бы я был священником, я бы подготовил массово листовку с внятным и простым изложением сути причастия и его назначения (уже подготовил) как старта борьбы с греховными наклонностями. И закончил бы его призывом каждому проверить свою совесть на внутренне желание борьбы со злом в себе, которое будет проходить в покаянии и исповеди. И всех, кто участвовал в Литургии и согласился с «рассуждением о чаше», причащал бы не сомневаясь, уповая на Бога в его промысле в отношении причастившихся.

Первый раз я дал бы листовку всем. После пения «Отче наш» до причастия времени достаточно, чтобы прочитать её и понять, что значит «недостойно» и что значит «рассуждая о чаше». Со временем, берущих листовок было бы всё меньше (только новички), а причащающихся всё больше. И священник бы знал, что он не отнимает ни у кого его радость, которую ОБЯЗАН как служитель Христов преподавать всем крещённым участникам «Общего дела» – Литургии. Думаю, это ближе к духу Радостной Вести, чем отталкивать от «Лекарства» явно больных.

Это то, в чём я не согласен в корне с рассуждениями митр. Иллариона Алфеева и прот. Андрея Дудученко. Получается, чем реже человек причащается (чем тяжелее его духовная болезнь), тем жёстче и сложнее преграды в получении «лекарства». И чем здоровее человек, тем проще он его получает. Отцы, задумайтесь, что вы говорите? Врача требуют не здоровые, но больные. И именно здесь вы не можете полностью отказаться от вековых неевангельских стереотипов, хотя и соглашаетесь на их смягчение. Вы откройте Евангелия, почитайте апостола Павла, хоть слово где то сказано о говении перед Причастием. Только в Правилах Соборов есть 6-часовый пост, который введен из-за недостойного поведения некоторых христиан во время агап. Хотя агапы были запрещены ранее.

Прот.Андрей с заметной иронией пишет, что в упомянутой «Подготовке» говение занимает почётное второе место, и тут же соглашается с говением для редкопричащающихся 3 дня (по сути 4, если причастие в воскресенье), и 1 день (с пятницей 2) для тех, кто реже, чем раз в три недели. А смысл, отец Андрей? Вы тоже относитесь к Причастию как к высшему освящению, перед которым нужно ритуально и духовно очиститься? Странно. Вы в целом так правильно рассуждаете, но не можете сделать шаг в сторону Радостной Вести честно и до конца. Зачем священство надевает на мирян бремена неудобоносимые? Вы и сами задаётесь этим вопросом. Ведь поужинав мясом на Троицу, они идут служить Литургию на День Святого Духа ничтоже сумняшеся. Почему же человека, который оторвался от суеты раз в полгода и пришёл в храм и даже дошёл от Чаши, отталкивать из-за того, что сами делаете? Не чистотой желудка спасаемся и не формальной исповедью для галочки, когда «Господь скажет, а я не прощаю и не разрешаю».

Ведь плохо будет, когда человек уйдёт не причастившись (как многие уезжают из Почаевской Лавры, не попав на причастие по смехотворным причинам), и потом ему Господь, отчасти и по нашей вине, скажет: «Почему ты явился не в брачной одежде»? Он может и промолчит, но Господь будет знать, что мы ему искусственными перепонами и православными суевериями отказали в возможности понять, что в принципе есть брачная одежда на брачном пире Жениха. Мне страшно даже так думать. Но я это слышу каждый раз, когда очередные мои знакомые приезжают из Почаевской Лавры. И ваши смягчающие предложения, на мой взгляд, отступающие всё же от духа Евангелия в области говения и исповеди, в Почаеве уже бы признали глубоко еретическими и отступническими:-))). Но я бы всегда себя проверял фразой самому себе: «А если бы рядом стоял Христос, я отказал бы в причастии человеку, если он не был на исповеди или/и не постился 3 дня, зная что ученики не исповедовались перед Тайной Вечерей и не постились?». Нам же зачем то Евангелия дают сюжеты и образы? И не для того, чтоб мы создавали себе «предания старцев» и следовали им с фарисейским упрямством.

Единственно, с чем отчасти могу согласиться, это с исповедью для давно не причащавшихся. Если они не причащались давно, можно сказать, что они отпали от Церкви. И принимаем мы их обратно через исповедь и покаяние. Но об этом нужно говорить, и всё равно это не должно привязываться жестким условием к причастию. Человек может в этом покаяться, а спустя несколько дней прийти на причастие. И перед самым причастием не стоит заставлять его исповедоваться. Нужно раз и навсегда отказаться от связки, где исповедь и говение – по сути два пропуска на причастие. Придите все… «постившиеся и непостившиеся», – говорит Златоуст. Пусть и в Пасху. Но он говорит не о Великом посте, а о Чаше. И его призыв верен не только в Светлое Христово Воскресение.

Надо решительнее возвращаться к Евангелию. Это не обновленчество. Это отказ от прошлого обновленчества в пользу духа Радостной Вести и задач пресвитерства по помощи в деле спасения каждой христианской души.